Это было удивительно, но все те ночи, которые прошли после катастрофы в главном офисе Око, Морган Джонс проводил, забывшись крепким сном. И если в больнице, из которой он  действительно сбежал при первом не самом удобном, но подвернувшемся случае, расписание "рано лечь - рано встать", подвергнувшись нападкам доброжелательной дамы в белом халате и шприцом в руке, было в порядке вещей...
...- Я не могу привести его в сознание, мисс Новак, и даже если я сейчас рассыплюсь перед Вами в извинениях, это ничего не изменит! - воспоминания о поспешном уходе состояли, перемешавшись, только из этой фразы, и Моргану даже было несколько совестно за тот приступ бессильной ярости, когда Александр Кит находился в коме под ответственным присмотром медиков, достигшим своего апогея как раз перед тем, как Патриция грубо, но справедливо отправила своего начальника куда подальше.
.., то тогда, когда ноги Джонса соизволили, прокатившись до этого на такси, довести шефа до его же дома в Ричмонде, отказавшись принимать сигналы от мозга аккурат рядом с диваном в гостиной, подобный резкий сбой организма с бессонницы на здоровый сон стал более очевиден. Однако Морган знал, что подобная перестройка происходила отнюдь не из-за его, видно, затянувшегося кризиса среднего возраста или пренебрежения к сотрудникам - и мужчина не понимал, была ли скрытая привязанность к окружающим его каждый день в офисе людям реальностью и ошибкой в силу особенностей ведения бизнеса или, как ему, пожалуй, хотелось бы больше, простой иллюзией - скорее наоборот: потому что раз за разом, когда голова Джей-Джея касалась подушки и он проваливался в очередной футуристический кошмар, весь комок переплетенных мыслей объединял всего-навсего один вопрос, не подверженный разрушительному влиянию пространственно-временного консилиума:
А что будет дальше?
И Моргану потребовалось достаточно не мало времени, чтобы ответить на него:
Я знаю, что.

Следующий день после скорой выписки президент Око, нарядившись в выцветшую олимпийку, кроссовки и спортивные брюки для пробежки, несмотря на прохладную погоду (декабрь, как-никак), провел на Gracechurch Street, 21, стоя посреди говорящих об инциденте обломков в надежде интуитивно сойти за одного из миллиона зевак, проживающих в этом городишке. И Моргана мало волновало то, что подобное обращение к величественному, взращенному разного рода монархией Лондону было сродни богохульству; с этим местом в центре Сити его связывало много больше незабываемых впечатлений, нежели с представителями королевской династией вместе взятыми. Поэтому, переминаясь с ноги на ногу рядом с желто-черной лентой с надписью на ней: "Do not cross the line; police zone" и время от времени поправляя молчащий в ухе наушник, Джонс старательно делал вид, что не пренебрегал разминкой, прописанной ошалевшим от скорости выздоровления пациента врачом.
Шеф не понимал до конца, что конкретно в тот день притянуло его обратно на место, ставшее за все годы его родным домом. Возможно, это было разочарование или еще не утихший гнев, подогреваемый в прямом смысле яркими воспоминаниями, а, может, просто отвратительное сентиментальное желание попрощаться, бросив последнюю зажженную спичку в стог сена прошлого, демонстративно стремясь самоубедиться в том, что даже после того, как их с Джеймсом разнесло по разные стороны баррикад, сохранившийся насмешливо-дразнящий налет былой дружбы был уничтожен окончательно и бесповоротно. Они играли в словесную войну все то время, связывавшее их в университете. Однако теперь игры кончились. Война выросла.
Впрочем, успел отметить Джонс прежде, чем в его кармане зазвонил телефон, говорят, что преступников всегда тянет обратно на то место, где им посчастливилось совершить свое черное дело. И это тоже вполне могло сойти за причину.
И Джей-Джею было интересно, тянуло ли к развалинам в центре Сити одного недоделанного пацифиста.

- Да, - произнес он, теперь уже не представляясь, принимая входящий вызов с запасной, старой сим-карты, которую он зачем-то хранил дома.
- Морган, - проговорил слегка срывающийся, видно, из-за спешки хорошо знакомый женский голос, и Джонс понял, что беды еще заканчиваться даже не собирались. - У меня плохие новости.

Он должен был это предположить. Правда, это было очевидно, - решил для себя все еще президент компании, стоя неподалеку от хорошо узнаваемого для него фасада дома, в который практически ровно месяц назад приходил с целью, чтобы оказаться победителем. Не сказать, что ирония судьбы была слишком жестока, чтобы координально изменить его гостевой статус, однако лишних визитов сюда, особенно при таких обстоятельствах, Джонс точно не хотел. Просто поспорить с тем, что это лучшее место, куда можно было привести весь арьергард Око, было невероятно сложно. Именно поэтому вчера, засидевшись до ночи, пустым взглядом глядя на бегающие по рабочему столу мыльные пузыри, извещающие о работе ждущего режима, Морган решил, что тянуть больше нельзя, и, загрузив незамысловатую программку Skype, написал не кому иному, как мисс Новак.
И, едва Джей-Джей сделал первый шаг, чтобы ступить на расчищенную от белого природного покрывала тропинку, ведущую к парадному входу, повалил мокрый снег.
Не дождь, конечно. Но пресловутое deja vu продолжалось. И если бы Морган знал, что это последние для феномена секунды жизни.
Наручные часы показывали без пятнадцати два по полудню.

- Вы! - раздалось как раз в тот момент, когда Джонс протянул руку, чтобы постучать, но дверь оказалась проворнее и распахнулась сама. - Это Вы во всем виноваты! - И ладно бы, если бы за ней оказалась Патриция Новак, раздавая подобные претензии; Морган бы и бровью не повел. Однако к тому, что ему посчастливится встретиться и с миссис, носящей ту же фамилию, что и его сотрудница, президент компании морально готов не был. Впрочем, пришел он к выводу, встречаясь взглядом со стоящей перед ним разъяренной женщиной, навряд ли к искрящемуся ирландскому нраву можно было быть в принципе готовым.
- Послушайте, - устало начал обычно грозный шеф, но поднимая руки в защитном жесте, на данный момент обескураженный подобным нападением. Видно, Патриция еще перед собеседованием проинструктировала семью на тему кто есть то в той конторке, куда она собирается устраиваться на работу, чтобы знать заранее, на кого можно было бы подать в суд.
Поэтому слушать его, естественно, не желали.
- Из-за Вас я чуть второй раз в жизни не потеряла мою дочь! - не желала успокаиваться Эйлин, очевидно ратуя на столь удачно сложившуюся встречу, при которой она могла безжалостно высказать этому человеку все, что она о нем думала. "Этот человек" быстро понял, что молчать будет дешевле, чем оправдываться, тем более, что последнего ему еще сегодня должно было хватить на десяток лет вперед. И тут же, невольно слегка отклонившись в стону, когда главная женщина этого дома воинственно указала на виновника громких событий последней недели, Джонс заметил за спиной Эйлин ее дочь. "Новак!" - хотелось рявкнуть Моргану,  - "Прошу Вас, после взрыва у меня хоть был шанс выжить!". Вот уж действительно: "поговорим на пороге"... Однако подготовленная к невербальному доносу мысль быстро утеряла свою актуальность, когда шеф заметил, каким взглядом смотрела на него сотрудница. Значит, так? - в ответ на негласное "так Вам и надо!" мысленно возмутился Джонс, и понял, что пора брать ситуацию в собственные руки.
- Прошу прощения, Эйлин, - начал Морган, улучив паузу между сентенциями и аккуратно оттесняя женщину к двери, - но Вы куда-то спешите, а я Вас задерживаю, - мягко произнес шеф, и тут же поспешно добавил, взглянув уже с надеждой на свою сотрудницу, видя, что для заботливой матери это не является достойным аргументом: - Я ведь прав, мисс Новак?
Уволю, - мысленно пообещал себе Джей-Джей, если в ответ не получит поддержки.

Отредактировано Morgan J. Jones (2011-07-08 20:46:35)

Прошло уже больше недели с  момента Икс, когда в здании Око произошел грандиозный фейерверк с не самыми приятными для сотрудников последствиями. Кэролайн повезло: из-за того, что Дэниел не пустил ее вниз, они оба отделались парой легких ушибов и ссадин – не столько от самого взрыва, сколько от его последствий, которые для офиса в целом оказались достаточно разрушительными, чтобы этот самый офис прекратил работу.

Причина, конечно же, крылась не только в разгроме, которому подверглось главное здание «Око», и даже не в том, что большинство представителей руководящего звена, не покинувших своих рабочих мест в связи со сбоями электричества, угодили в больницу. Общественный резонанс – вот что стало по-настоящему серьезным основанием для того, чтобы верховный президиум в лице, главным образом, мистера Джонса в спешном порядке пересмотрел политику компании и выработал экстренную линию действий, которая, как могло показаться человеку непосвященному, заключалась в полном бездействии. На деле все выглядело несколько иначе, но об этом чуть позже.

Семейный праздник Рождество Кэролайн встречала вместе с Робертом в больнице у кровати Алекса Кита, и веселым этот вечер назвать было нельзя. Зато они снова были вместе, и обоим не понадобилось ни единого слова, чтобы принять это молчаливое соглашение. А на следующий день старший из Китов пришел в себя – и Рождество было отмечено повторно, пусть и с небольшим опозданием.

И только от Моргана Джонса ничего не было слышно. Точнее, не совсем так: в день взрыва Кэролайн видела босса в больнице совершенно живым и относительно здоровым. Единственное поступившее от него указание было простым донельзя: ждать дальнейших указаний. Мисс Дэрингтон не настаивала – ей было не до того: брало верх беспокойство о судьбе пострадавших. По крайней мере, тех из них, которые были ей небезразличны, то есть Деза, Пат и Рэя. Дэниела она не видела с тех пор, как они выбрались из здания.

Незапланированные рождественские каникулы затягивались. Уже почти неделю мистер Джонс не давал о себе знать, и Линн изо дня в день все тоскливее проверяла почту – не только свою, но и официальную оковскую, на которую все сыпались и сыпались моря очень важных и очень срочных писем, на каждое из которых Кэролайн скрупулезно отвечала, хотя ее никто об этом не просил, что «Ваше сообщение получено и будет непременно рассмотрено». Сроков она из осторожности нигде не указывала. Формой автоматического ответа мисс Дэрингтон не пользовалась из принципа, во избежание соблазна оставить весь этот ворох корреспонденции непрочтенным.
Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, мобильник Кэрол, нетерпеливо подпрыгивая на вибрации, не издал радостный сигнал, ознаменовавший получение входящего сообщения от шефа. Суть его сводилась к тому, что завтра в два часа дня ровно «ближний круг» собирается в доме у Патриции. Насмешливый тон, который выдавала формулировка Джонса, внушил Кэролайн надежду, что с психическим и моральным состоянием шефа все в порядке. А она беспокоилась, да.
Немедленно набрав номер Роберта, Линн сообщила ему эту радостную весть, чтобы лично увериться в том, что ответственные разгильдяи Киты внезапно не забудут адрес сотрудницы своего отдела.

В два часа следующего дня ровно красный Феррари уверенно припарковался напротив дома Новак, вне всякого сомнения, заняв чье-то кровное парковочное место и ничуть не устыдившись собственному непотребному поведению. Кэролайн, в черных туфлях на высоченных каблуках, которые сегодня были чуть толще, чем обычно, в кожаных штанах с несколькими серебряными цепочками, в плотной белой майке и накинутой поверх нее косухе с изрядным количеством металла в отделке, то есть в наряде, выдававшем в ней человека, не имеющего привычки передвигаться по улице зимой пешком, грациозно вышагивала в направлении цели, игнорируя валивший хлопьями мокрый снег, как если бы он не падал ей в лицо, а шел где-то в параллельной реальности, когда на ведущей к дому дорожке ей повстречалась крайне недовольная чем-то женщина.

Кэролайн, в своем одеянии более походившая на подружку крутого байкера, нежели на секретаря президента солидной компании, расцвела в лучезарной улыбке и бодро выпалила:
– Добрый день, миссис Новак! – судя по возрасту женщины, другого варианта было не дано. – Я Кэролайн, подруга Патриции. Пат дома?
– «Подруга». Тоже из этой проклятой организации, которая сломала моей дочери жизнь? Почему бы вам всем просто не оставить нас в покое?
Улыбка Линн из приветливой превратилась в извиняющуюся.
– Вижу, вы уже успели познакомиться с мистером Джонсом. Ему порой не хватает тактичности, простите его. Вы же знаете, мужчины – большие дети: стоит оставить на минуту без присмотра, и уже хлопот не оберешься.
Эйлин Новак выслушала этот пассаж довольно-таки скептически.
– Не беспокойтесь, я пригляжу за тем, чтобы он вел себя прилично, – доверительно пообещала Кэролайн, которую было не пронять никакими подозрительными взглядами.
– Надеюсь, Патриция одумается и все-таки поменяет место работы.
– Вполне возможно, – невозмутимо кивнула Линн. – Вы позволите? Хорошего дня!
Две женщины, наконец, успешно разминулись на узкой дорожке.
– И, миссис Новак! – окликнула ее Кэрол, заставляя Эйлин обернуться. – С Патрицией все будет в порядке.
Есть слова, которым необязательно верить. Иногда их надо просто услышать.

Стоило нажать на кнопку звонка, чтобы обнаружить, что кто-то забыл запереть дверь. Чем Кэролайн сразу же воспользовалась, потому что погодка на улице была та еще. Старательно вытерев ноги о коврик в прихожей, Линн пролетела на звук голосов прямиком в кухню.
– Патриция, мистер Джонс. А где остальные? – как ни в чем не бывало защебетала девушка, хотя висевшее в комнате напряжение не ускользнуло от ее внимания. Но не нагнетать же обстановку еще больше! – Я принесла печенье, еще горячее.

С этими словами она водрузила на стол хрустящий бумажный пакет, который действительно притащила с собой из булочной, куда заехала по дороге. Объем порции был тщательно проконтролирован мисс Дэрингтон лично из расчета на то, что поглощать содержимое будут, как минимум, трое взрослых мужчин, а этих проглотов попробуй накорми. Правда, подобной цели никто перед собой и не ставил: одним печеньем все равно сыт не будешь.

Кэролайн тут же деловито разворошила лоно этого гигантского продовольственного мешка, отдаленно напоминавшего габаритами те, в которых продают сухой корм для больших собак, и извлекла оттуда два пакетика поменьше. Кухня наполнилась уютным запахом свежей выпечки.

– Амаретто и сливочная карамель, – прокомментировала Кэрол, ставя обе упаковки на рабочую поверхность недалеко от плиты и оборачиваясь к Патриции. – Джезва найдется?

Последние дни Алекс в тихушку ненавидел весь мир. Когда под натиском брата и Патриции его выписали намного раньше положенного, он даже не представлял, чем ему это все обернется. Алекс терпеть не мог лекарства. Не потому что они какие-то невкусные или попросту противные, а просто сам факт. Он ненавидел болеть. А тут еще посткоматозное состояние. Ах да, старший Кит успел заболеть. Да, не надо было так стремглав выбегать из клиники, когда тебе кричат "Там снег идет!", а потом проскользить по тротуару прямо в сугроб.
Его брат, его собственный брат стал его же мучителем, ибо лекарств в виду болезни, пусть и в не самой сложной форме, стало в два раза больше. А еще  он не давал ему смотреть матч с участием любимой команды. Нет, он жил в Мадриде, но это ни в коем случае не Реал.

Рэю стало в один миг плевать на лекарства, на пропущенный гол во вражеские ворота, вообще на его состояние. Причем, он даже не знал, от чего конкретно: возможности услышать всю правду от Джонса, возможности все ему высказать или от осознания того факта, что он увидит Патрицию. После того, как, очнувшись после комы, он ее увидел, что-то изменилось. Но все-таки больше Киту хотелось сказать все, что он думает о Джонсе. И репетировать он начал еще в машине.

Ах да, машина. Гонка на работу приостанавливалась на зимнее время: мотоцикл в данном сезоне был бесхозен и абсолютно бесполезен. Поэтому каждое утро Роберт ехидно улыбался, а Алекс, тоскливо глядя в гараж, садился в его неприлично желтый автомобиль. Раньше он был неприлично красным, как мотоцикл старшего из близнецов, но с некоторых пор Дезмонд решил перекрасить свой автомобиль. Не каждый вынесет с утра пораньше "Цвет твоего автомобиля глубже и ярче моего!", особенно когда парковочные места находятся так близко друг к другу. Поэтому неприлично желтый.
- Тебе дверь, может быть, открыть? - как бы заботливо поинтересовался Роберт у брата. Алекс на это лишь фыркнул и демонстративно стал ждать, скрестив руки на груди.
- Я жду, о несчастный, - выдал он голосом древнегреческого актера эпохи Эсхила.

Снег. Еще и этот чертов снег, - отплевывался Алекс, выходя из машины. Он чувствовал себя ребенком: Дез заставил его нацепить полосатый шарф, один из тех, что зачем-то впервые в жизни подарила мама на Рождество, куртку с теплым подкладом, даже обувь всю нормальную спрятал, пока тот спал. В общем, одел, укутал и вручил в руки таблетки для укрепления иммунитета.  Но это было самым малым: его ждал Джонс. Из-за неизвестных планов которого он попал в кому. Парня в очередной раз передернуло.
- Чертов Морган Грозный, - бурчал он, выходя из машины. Он намеревался высказать еще раз всю свою речь, подготовленную для шефа, но...
Мама Патриции. Эйлин Новак. Которую Роберт чуть не сбил, открывая дверь. Алекс решил чисто из чувства мести вернулся тут же в машину, наблюдая за уже явно обиженной на жизнь и на всю организацию "Око" и извиняющимся братом. Когда она уже сказала все, что думала и собралась уходить, Кит вылез из автомобиля, ошарашив женщину окончательно.
К Патриции они, к Патриции, конечно.
- Здравствуйте, мисс Новак. Не знаю насчет брата, но я лично к мистеру Джонсу, - грозно начал он. - Мне ему надо мноого чего сказать.
- Аааалекс, - протянул Роберт, пытаясь его остановить.
- Что "Алекс"? Что "Алекс"? Из-за Джонса я лежал в коме почти неделю, потом я простудился и вообще..! - рыкнул он.
И вообще, мне кажется, что я влюбился, надеюсь на обратное, но мне кажется.
- В коме? - удивилась женщина. Или постаралась удивиться.
- Так что не думайте, что ему произошедшее сойдет с рук, беру под свой контроль его жесточайшее наказание, - уверенно и твердо заверил Алекс миссис Новак.
- Хм, удачи вам, - оглянула еще раз близнецов женщина, наконец уезжая по своим делам и оставляя свой дом на растерзание такой ненавистной ей уже компании.
- Удачи мистеру Джонсу, - пробурчал Алекс, наконец входя в дом.

Послышались голоса. Видимо, с кухни. Звон купленных бутылок. Дезмонд долго смотрел на брата, который просил виски, а тот чуть ли не вопил, что антибиотики пьет последний день и что пить ему уже можно. Кит протоптался на пороге, скидывая жаркую обувь и не менее жаркую куртку и шарф и проходя, используя, естественно, исключительно интуицию, в помещение, где все и собрались.
- Итак, все в сборе, я смотрю. Доброе утро, - оглядел он собравшихся и потирая руки, все еще холодные после той минутной прогулки от машины до дома. - - Роберт, мне сразу виски, - кинул он брату, а после вперился глазами в искомый объект. Алекс прошел мимо Патриции. Как-то испугался. Да и он предпочел все же начать с Моргана, а потом уже, после половины бутылки виски, а намеревался он выпить всю емкость,  вернуться к разговоры с Пат. Он не знал зачем, но даже разум подсказывал, что это сделать надо. - Я присяду можно? - Алекс сел на ближайший барный стул. - А то я все еще на восстановлении после комы, - как бы случайно напомнил он. - Кстати, мистер Джонс, я сразу к делу. Не знаю, как остальные, но мне вот очень интересно узнать, меня даже подтряхивает, как хочу узнать, о целях и причинах того взрыва. Хочется знать, что я не зря лежал при смерти неделю и претерпел несколько сложнейших операций. Вы знаете процент смертных случаев при операции на позвоночнике и спинных мышцах? А извлечение инородного тела из мышц голени? Слабо, а, мистер Джонс? Вы-то тут же сбежали!

Когда прогремел взрыв, Фрики сначала подумал, что это такая злая шутка. Однако через пару секунд попыток спастись он окончательно понял самую что ни на есть суровую правду жизни: Морган Джонс был не просто президентом Око, он был самой последней сволочью на этой поганой мутировавшей планете и даже Хантер со своим особенно предвзятым отношением ко всем мутантам и Фрики в частности представлялся сволочью меньшей. Хотя Ричарда в момент взрыва и нападения Ящеров не было, поэтому Шон решил, что он ему это еще и не раз припомнит.
Если будет возможность, конечно.
В какой-то момент О'Конеллу показалось, будто он опять в том треклятом подвале, который так отчаянно периодически возвращается в его сознание: ощущения были, так сказать, как будто его опять по голове огрели каменной плитой с потолка или откуда она была, Фрики не помнит - видать, память хоть чуть-чуть да отшибло. В общем, итог таков: голова болела нещадно. А еще что-то придавило руку. Во всем остальном охотник чувствовал себя почти прекрасно: еще бы прекраснее он бы себя чувствовал, если бы его выписали тогда, когда сказал врач, а не через неделю, потому что очередная медсестра проверещала что-то про суперновые анализы. Или женщины сошли с ума, или это их специальность такая: пациентов мужского пола изводить. Фрики постоянно меняли гипс, делали перевязки, на его вопросы "Зачем?" и "Разве так делается?" он получал лишь хлопающие ресницы. Лишь спустя пару дней после начала его импровизированного заключения ему удалось выбраться. Направился он сразу в ту же палату, что и остальные: седьмая реанимационная. Один из начальников отдела безопасности и даже самый главный и прямой начальник самого О'Конелла находился в тяжелом состоянии.
Но больше пяти минут и пары вопросов у его брата или Новак ему не позволила толпа из ординаторской.
Не то чтобы Шон не любил женское внимание. Оно ему просто как-то уже побоку было. Что шесть лет назад, что месяц. Он всегда ставил себе вполне определенные цели и не любил распыляться попусту. К сожалению, медсестры язык мутанта разумного воспринимать и понимать не желали.

Шон О'Конелл сбежал из уже настолько ненавистной ему больницы накануне Рождества. Сразу же помчался в свою квартиру, на ходу вызванивая Глока, которого в этот день как раз выписали и строго настрого приказали ни в коем случае не возвращаться - его лечащий врач почти что получил инфаркт, когда в очередной раз увидел своего пациента с чашкой кофе и тонкой струей дыма, идущей из-за его спины, за которой он спрятал сигарету. Они отпраздновали это Рождество вместе. И как и многие предыдущие. Хотя вечером ему пришло смс от Патриции: "Алекс очнулся". Просто и коротко. Можно пить не за упокой, а даже за здравие - 5 дней комы это уже отсутствие надежды.
На следующий день Шон даже вернулся в больницу, пока весь медицинский персонал, по крайней мере, та его часть, которая его знала в лицо, отсутствовала на обеде, решив проведать начальников и Новак. Все живы, все хорошо.
А Джонс сбежал. Тогда в кафе, пока старший Кит спал, Пат твердила: "Это не просто так. Он нам еще все объяснит". Фрики и Роберт лишь удрученно кивали головами: они в это уже слабо верили. Хотя хотелось бы.

Однако в то утро, под покровом снега Шон даже и вспоминать не желал это "хотелось бы". Потому что он, конечно, мужчина спортивный, к экстремальным обстановкам привыкший, но черт побери этого Джонса. Сложно было прогноз погоды что ли посмотреть?
Почему Фрики мерз на улице под снегом? Все дело в том, что Морган Грозный по одновременно понятным и вовсе нет причинам счел нужным проследить за домом Новаков, пока будет проходит "сбор" участников сиего странного и такого необходимого собрания. О'Конелла за стенами дома удерживало только то, что им всем наконец расскажут, что произошло, почему и что вообще дальше делать. Он не знал, думали ли о недавних событиях в самом центре Сити остальные вылезшие и выжившие, но было очевидно, что если о мутантах раньше только догадывались, то теперь о них будут знать. Теперь все будут искать у тебя татуировку в форме этой треклятой ящерицы. Теперь смотреть будут лишь косо и с подозрением. Мир вновь изменился. Как будто опять Саргас.
Шон приехал к дому Новаков, точно следуя указаниям президента: ровно в 13:00. Остановить машину в квартале до места назначения и дойти пешком, обходя дома. Сделать максимальные усилия, чтобы даже Патриция не знала о наличии охотника из Око, прочесывающем местность. Пройти мимо рядом стоящих домов и проверить на предмет наблюдения. Ждать на крыше у трубы, скрываясь в дыму и за кирпичной кладкой. Войти последним, когда в дом войдут сам Джонс, Дерингтон и братья Киты. Если первую и третью позиции списка Фрики еще понимал и ожидал, то вторая до сих пор ввергала в стопор. Но на крыше он исправно сидел и даже с биноклем.
В такие моменты он свою работу любил, а шефа - люто ненавидел. Не из-за снега, нет. Просто тот всегда знал, что этому охотнику мало обычной перестрелки: ему нужна настоящая игра типа стелс, где требуется хоть какая-то стратегия. Слишком любить свою работу нельзя.

- Уже иду, шеф, - Фрики положил трубку и аккуратно и медленно спустился ко входу в дом. Судя по звукам и тому, что Шон видел за окнами, можно было сразу заходить с задней двери на кухню. - Мистер О'Конелл, вы там еще не замерзли? - бурчал он себе под нос, передразнивая голос Моргана. - Нет, здесь всего-то снегопад и всего-то непривычный минус, но ничего, я же ваш собственный пес, которого вы держите на поводке, - продолжал он выражать свое недовольство, которое по максимуму нужно было скрыть при входе в дом.
Хлопнула дверь, Фрики стряхнул снег с куртки, головы и протоптал порог заснеженными ботинками. - Ну что, снова всем здрасте, - чуть шмыгнул он замерзшим носом. - Мистер Кит, вы наливаете? Пожалуйста, можно немного, а то я за эти час с лишним почти окоченел, - он потом понял, что так прямо просить вообще-то нельзя, но стоп. Это же неформальное собрание развалившейся организации. - О, эм.. мистер Кит, - обратился он теперь к единственному сидящему Алексу, - надеюсь, вы себя уже лучше чувствуете.
- Фрики, если ты хотел уделить мне, как начальнику, особое внимание, то спешу заметить, что отсутствие сиего вопроса/пожелания/напутствия/сожаления в твоей речи звучало бы гораздо лучше, - охотник сглотнул, глядя на не самое доброе выражение лица Раймонда из всех, что ему довелось увидеть.
- Я так понимаю, что я, естественно, последний, поэтому официально все объявляется открытым? - посмотрел он на Джонса.
Только попробуй мне выдать байку типа "Я должен был спасать 8 отдел". На потолок заберусь и на люстру подвешу.

– Выглядишь … хорошо, – с запинкой сообщила Патриция, вызвав у довольной произведенным впечатлением Кэролайн улыбку:
– Спасибо, твоей матери тоже понравилось.
– Прости, не хочу показаться не вежливой или, упаси Боже, не гостеприимной, и всё же - что ты тут делаешь?
Линн открыла было рот, чтобы ответить, но отразившаяся на лице в виде поползших наверх бровей работа мысли заставила девушку повернуться от Патриции к их общему боссу и демонстративно упереться руками в талию.
– Вы ее не предупредили! Мистер Джонс, это…
– Остальные здесь, – радостно возвестил знакомый голос, и в кухню, прервав поток то ли возмущения, то ли нравоучений, с издававшими характерный звон пакетами наперевес, вплыл один из братьев Китов. Освободившись от своей ноши, он первым делом направился к ней, и Кэрол, так уж и быть, позволила Роберту себя обнять и легко боднула его в плечо лбом вместо приветственного поцелуя.

После этого Кэролайн оставалось только вздохнуть, возвращаясь к теме разговора.
– Извини, Патриция, я была уверена, что ты знаешь. – Используя ладонь в качестве импровизированной ширмы, Линн чуть подалась вперед и доверительным (и кстати, очень громким) шепотом, прибавила:
– Все вопросы к шефу, – разумеется, не преминув потыкать указательным пальцем свободной руки в сторону означенного субъекта.

Вслед за тем, переглянувшись с Дезмондом, Линн деловито отправилась на поиски джезвы, следуя указаниям хозяйки этого временного приюта безумных, особо не обращая внимания на появление новых действующих лиц в замкнутом пространстве кухни Новаков. По возможности не обращая. Патриция, кстати, держалась молодцом, не выходя из себя и в то же время не давая спуску собравшейся здесь толпе самоуверенных мужчин, – умение, которое Кэролайн искренне импонировало, тем более что она сама при этом могла спокойно заниматься самым умиротворяющим на свете занятием – варкой кофе.

– Привет, мальчики, – все же на мгновение обернулась она к появившимся последними Александру и Фрики, не ожидая ответной любезности, и тут же снова вернулась к своему занятию, краем глаза поглядывая за разворачивающимся «спектаклем в интерьере».

– В конце концов, я единственная защищала вас до последнего дня…
Линн хмыкнула вполголоса, но возражать вслух не стала из внезапно посетившего ее приступа миролюбия. Ну, и еще потому, что все это время продолжала упорно делать вид, что ей ровным счетом ничего обо всем этом неизвестно.

Вообще говоря, было довольно забавно наблюдать, как почти все по очереди один за другим требуют от шефа объяснений, в более или менее ультимативной форме. И вот такое безобразие творилось бы ежедневно в кабинете у Джонса, не сиди она у него в приемной. Должен бы ценить.
Кэролайн успела уже составить для себя частную коллекцию "наездов", и не совсем понятно, какая сила вдруг заставила ее вмешаться в течение событий, но, тем не менее, Линн это сделала.

– Патриция, не кипятись, – она осторожно дотронулась до плеча девушки. – Мистер Джонс сейчас всем все объяснит. Правда, мистер Джонс? – угрожающе уточнила Кэрол, сохраняя, впрочем, самое любезное выражение на своем личике.

– Алекс, – вторая рука секретарши президента Око легла на плечо Кита Сидящего, – надеюсь, ты не будешь помогать Патриции убивать нашего босса, потому что в процессе все еще рискуешь пострадать сам, Роберт из-за этого повесится с тоски, и мне не в кого будет швыряться тарелками во время ссоры, а это, согласитесь, настоящая катастрофа, потому что тогда достанется всем выжившим. Хм, и у меня кофе сварился.

В абсолютной невозмутимости Кэролайн вернулась к плите, сняла с нее джезву и налила первую порцию кофе в одну из найденных в соседнем ящике чашек, молчаливо поднеся ее Киту Эр-Дэ, но очень быстро поняла по его взгляду, что так же молча объяснить, чего она от него хочет, у нее не выйдет, поэтому пришлось-таки выразить свои мысли в устной форме, хотя и предельно лаконично:
– Виски.

Она взглядом указала на чашку, блюдце с которой держала в руках, и, дождавшись, когда Роберт выполнит свою часть операции, без лишних слов передала сосуд мистеру Джонсу.