Жизнь Ящеров не так уж кардинально изменилась с тех пор, как чуть более полугода назад мир узнал о мутантах. С одной стороны, после того, как они поменялись с Око позициями на официальном уровне и последнее прекратило своё существование, всё должно было стать проще. С другой стороны, сложившаяся ситуация оказалась едва ли не сложнее, и только ленивый мог не понять, что они попросту достигли нового витка в борьбе за право на мирную жизнь среди людей. Многие всё равно продолжали скрываться, предпочитая утаивать от окружающих свою «особую» сущность, и МакЛорен их не осуждал: да, общество узнало о том, что мутанты есть. Но это отнюдь не означало, что общество готово их принять.

Не испытывая иллюзий по поводу текущего положения дел, Джеймс, впрочем, до недавних пор был им почти доволен. В конце концов, они добились своего: пусть и ощутимо резче, не таким способом, каким желал бы он лично, но мутанты вошли в мир людей, и во многом от них самих зависело, как повернётся теперь общее будущее. Конечно, недовольные и напуганные присутствовали с обеих сторон, однако МакЛорен находил, что пока большинство готово идти на сотрудничество, их шансы достаточно велики.

Всё изменилось, когда поступило сообщение о первом нападении на мутанта, совершённом другим мутантом. А он-то боялся войны между ними и людьми! Можно было бы закрыть на этот случай глаза и списать всё на личные разборки, но происшествие повторилось – и во второй раз стало уже очевидно, что нападавший был не один, и что стычка не была случайной. Не похоже на совпадение, особенно если принять во внимание, сколько столкновений, помимо этих двух, они могли пропустить. Положение осложнялось тем, что каждый случай завершался летальным исходом. Концы в воду. И вот тут-то у Джея вновь начали просыпаться сознательно убаюканные прежде подозрения, что Око перестало существовать лишь формально, потому что упорство Моргана было ему хорошо известно, потому что кто ещё мог привлечь мутантов к нападениям на себе подобных, и потому что всё это выглядело очень в духе Око. Да и специально обученные сотрудники, не обременённые избытком милосердия и угрызениями совести, у организации имелись в изобилии. Всё сходилось. Не вполне очевидными оставались лишь цели, потому что Джонс должен был понимать, что подобные провокации в конечном счёте выйдут боком ему самому. Если только он не действовал в сговоре с правительством, а отметать такой вариант было никак нельзя. Что ставило их перед серьёзной проблемой…

Вибрация мобильного телефона во внутреннем кармане пиджака прервала поток мыслей главы Ящеров, и Джеймс, не снимая ног со стола, ответил на звонок.

– Шейла! Ну, наконец-то! Где тебя церберы носят?!
Ответ заставил МакЛорена вскочить с чересчур удобного кресла в его рабочем кабинете.
– Что?! Когда? Как она? – Торопливые объяснения на другом конце связи. – Ясно. Оставайтесь вместе! Мне надо бежать.
И Джеймс действительно побежал, в самом прямом смысле слова. Потому что это было уже слишком.

Помощник Крейтона явно не одобрил «возмутительного» поведения сотрудника министерства, но МакЛорену было не до того, и, не сбавляя темпа бросив Бенсону лаконичное «С дороги!», Джеймс на всех парах ворвался в кабинет коллеги, мирно восседавшего за столом – тем самым, через который, оперевшись руками о полированную поверхность, официальный представитель мира мутантов секунду спустя с лёгкостью перемахнул.

– Крэйтон! Что вы творите? Это переходит все границы!

При первой встрече с министром внутренних дел Джеймс подумал, что у Крейтона и Джонса немало общего, а ведь с последним они когда-то умудрялись быть друзьями. Однако опыт показывал, что обстоятельства порой оказываются сильнее привязанностей. Так вот, возвращаясь к Ксандеру, МакЛорен находил в нём некоторое сходство с Морганом.

Не бывает совершенных злодеев и абсолютных добряков. Но иногда бывает нелегко выявить, какая половина преобладает в характере человека, может быть, потому, что любая личность суть материя нестабильная и развивающаяся. С Крейтоном, как и с Джонсом, ни в чём нельзя было быть уверенным на сто процентов. Возможно, эти два решительных и твёрдых по жизни человека сами удивились бы, если бы узнали, насколько зыбкими субстанциями они выглядят с позиции МакЛорена, которому природа не отказала в способности проникать в глубины чужих характеров. Что ни говори, а люди – создания интересные и сложные, в большинстве своём до умопомрачения противоречивые. С какой-то точки зрения Джеймс находил это свойство положительным. Ещё бы оно помогло сейчас!

Ключевые слова были – «при Моргане». Джей даже замер на секунду-другую, глядя на господина министра. Стоял, смотрел, дышал. Успокаиваться не собирался. Не после такого откровенного намёка. Наконец, он понимающе тряхнул головой.

– Так вот, значит, какой у вас был план.

И взвился снова, потому что прыжка через стол оказалось недостаточно, чтобы выплеснуть рвавшуюся наружу энергию:
– Чёрт возьми, Ксандер, если правительство так влюблено в Джонса, что вам угодно непременно видеть его на моём месте, можно было найти сотню других способов этого добиться. Так почему министерство решило выбрать тот единственный, который подразумевает наличие жертв среди ни в чём неповинных людей?! – Джеймс подумал секунду, прежде чем исправиться, – мутантов, но в данном случае это неважно: речь так или иначе идёт о живых мыслящих существах, жизни которых – не разменная монета и не должны ею становиться! Или по мнению правительства это нормально, что «при Моргане» мутантов «хватали живыми», а, когда это стало невозможно, их решили истребить одного за другим? Потому что мне очень и очень сложно поверить, будто бы министерству ничего об этом неизвестно.

Крутанувшись на пятках, МакЛорен сделал несколько шагов в сторону от стола Крейтона и снова развернулся к министру лицом, чтобы наконец пояснить:
– Только что было совершено нападение на одного из моих сотрудников – совершено людьми, обладающими сверхспособностями. По счастью, всё обошлось: помощь подоспела вовремя. А если бы нет, к двум первым жертвам добавилась бы третья, и я не собираюсь сидеть у себя в кабинете и ждать следующей сводки происшествий, делая вид, что всё в порядке, потому что это не так. Мутанты не нападают друг на друга ни с того ни с сего.

Джеймс ещё раз смерил помещение шагами, возвращаясь обратно, и упёрся ладонями в край стола Крейтона, всем телом подаваясь вперёд, нависая над своим визави и заглядывая ему в глаза.

– Ксандер, – негромко, но очень отчётливо произнёс он. – Мы должны положить этому конец.

Терпеливо дослушав ответ министра до конца, Джеймс первым делом быстро присел, держась одной рукой за столешницу, но моментально вынырнул снова.

– Да, под столом вы его не прячете.
А вот насчёт шкафа я бы ещё поспорил.

– Разумеется, не способны, – как ни в чём не бывало продолжил МакЛорен, уцепившись за давно отзвучавшую фразу. – Зато политики вполне способны устроить так, чтобы мутанты истребили себя сами. К примеру, организовать провокацию, результаты которой показали бы обществу, что мутанты якобы опасны, несут угрозу человечеству и прочее в том же духе, и, значит, должны быть изолированы от широких слоёв населения.

Разумеется, способны; Джеймсу не требовалось дополнительного подтверждения.

– Или собрать их всех там, где за ними будет легко следить? Вы понимаете, что это невозможно.

С этим МакЛорен рад бы был согласиться, если бы Крейтон не лукавил, и если бы внутренний голос с присущей ему настойчивостью не шептал: «Да нет, как раз очень даже возможно: ведь именно этого вы и добиваетесь… или захотите добиться, рано или поздно». Пожалуй, не стоило лишний раз заострять внимание на столь опасных идеях.

Он рассеянно, совершенно не отдавая себе в этом отчёта, обвил пальцами левой руки ножку гостеприимно придвинутого к нему бокала и покрутил её сначала в одном направлении, а затем и в обратном, лишь после этого взглянул на производимые собственной конечностью манипуляции с ноткой осмысленности и не без лёгкого удивления и решительно припечатал бокал к поверхности стола. Другая его рука уже взвилась к лицу и с силой его потёрла. Пуская её в обратный полёт, МакЛорен устало выдохнул. До чего же хлопотное дело эта политика!

– Поймите, я не утверждаю, что это действительно так. Правительству совсем не обязательно вмешиваться в чужие разборки и самостоятельно выполнять грязную работу; порой достаточно всего лишь не мешать и закрывать на происходящее глаза, хотя я не утверждаю даже этого. Но, Ксандер, если вам об этом что-нибудь известно, пожалуйста, – Джеймс сделал паузу, не отпуская взгляд Крейтона, и намеренно повторил, – пожалуйста, помогите мне связаться с Джонсом. Мне необходимо с ним поговорить, это очень важно. Это в наших общих интересах: от этого зависят жизни и безопасность как мутантов, так и людей.

Ещё пару секунд они продолжали молча смотреть друг на друга. МакЛорен ждал, пытаясь уловить на дне глаз министра внутренних дел хотя бы слабый отсвет понимания – не человеческого, подразумевающего определённую степень участия, а того чисто рассудочного, которое даёт субъекту знание предмета, о котором говорит его собеседник. Увы, даже чувствовать характер того, с кем имеешь дело, недостаточно, чтобы угадать его мысли. Ты лишь знаешь, о чём он способен думать (а ведь может и не думать), но вариативность тут слишком велика и зачастую предполагает наличие версий, друг другу противоречащих и даже полярных, и нет никакого особенного способа проверить, правду ли тебе говорят или вешают лапшу на уши. Моргану в этом смысле повезло больше: он всегда знал наверняка.

Выдержав напряжённую паузу, Джеймс протянул руку за бокалом и, сперва заставив тягучую янтарную жидкость поплескать по стенкам, сделал глоток, вспомнив о том, что отказываться было бы невежливо.

– Хороший коньяк, – похвалил он, внезапно взглянув на бокал с долей уважения. – Французский?

Те, кто был знаком с главой Ящеров достаточно давно, знали за ним эту черту: порой он легко отвлекался на детали, и не так уж затруднительно было представить себе, что тот же вопрос о происхождении предложенного алкоголя мог прозвучать, когда вокруг рушатся стены, а пол того и гляди уйдёт из-под ног.

Отредактировано James McLauren (2011-08-07 11:10:08)

По лицу министра ничего нельзя было разобрать: за время работы в британском правительстве, а может быть, и того раньше, Крейтон великолепно научился тому, чему МакЛорен выучиться и не пытался – владеть собой. Впрочем, соответствие одной из частей этого утверждения истине можно было бы смело поставить под сомнение, уточнив лишь, что Джеймс попросту редко находил ситуации, скрывать своё мнение в отношении которых считал по-настоящему необходимым.

Все отлично знают и понимают, что каждый действует, прежде всего, в своих интересах, затем – в интересах союзников и лишь после этого – может быть! – в интересах тех, с кем по стечению обстоятельств плывёт в одной лодке. Это настолько очевидно, что об этом нечасто говорят вслух, а многие и вовсе предпочитают делать вид, будто подобной градации в их жизни не существует. Политики, как неоднократно замечал Джеймс, придерживались тенденции скрывать решительно всё и, по возможности, ещё немного. Намёки Ксандера, тем не менее, казались ему почти прозрачными.

По сути, ответ Крейтона прозвучал раньше, чем оно могло выглядеть со стороны. Разочарование – вот что должно было ожидать его, МакЛорена, на избранном пути. То есть десять к одному, что господин министр ему не поможет, и тут уже не суть важно, по какой причине, которых, в общем-то, в принципе существует всего две: невозможность и нежелание, причём одна порой не исключает другую. Только нежелание он мог бы уловить, а невозможность – нет.

Пока Джей размышлял, Ксандер принялся декламировать Шекспира, но довольно быстро закончил это занятие, вновь переходя на прозу:

– Но меня вы переоцениваете.
О, это вряд ли.

МакЛорен подождал, предоставляя Крейтону возможность высказаться.

– Я много говорю, это правда, – признал Джеймс. И иногда это спасает. – Но сомнения Гамлета мне чужды. Я не отступаю и не сдаюсь на полпути. Мы найдём тех, кто стоит за этими нападениями.
Пока ещё не знаю, как, но найдём.
– Буду благодарен за любую помощь в этом деле. Разумеется, вы можете рассчитывать на мою.

Он через стол протянул Ксандеру открытую ладонь, чтобы скрепить устный договор рукопожатием.

Не то чтобы МакЛорен возлагал серьёзные надежды на поддержку министра, но, во-первых, шанс оставался всегда, а во-вторых, отказываться было бы недипломатично и по меньшей мере странно, даже если принять во внимание вероятность, что шансы реального выполнения заключённого соглашения ничтожно малы. Чёртова политика!
Больше им говорить пока было не о чем.

Уходя, Джеймс обернулся на пороге.

– Спасибо за коньяк, – он кивком указал на оставленный на столе министра бокал, к которому едва притронулся. – Когда соберётесь обзавестись новым, закажите для разнообразия другой, с послевкусием победы.