- Жду Вас через неделю, - ласково проговорив, мило улыбнулся Джонс… и закрыл дверь настолько поспешно, насколько ему позволял психиатрический этикет.
Морган не сомневался, что байки о личном психиатре у каждого психиатра были распространены достаточно, чтобы о них знать, но не вспоминать ежедневно. И, если быть откровенным, чем больше лет мужчина уделял своей, как ни странно, действительно любимой работе, тем сильнее он убеждался в правдивости достопочтенного устного народного творчества. И удивлялся, как еще обходится без оного. В одном из ящиков его письменного стола была уже, пожалуй, целая база данных на лучших лондонских психиатров, и каждый божий день Морган клятвенно обещал себе, что вот-вот – и сейчас он позвонит по одному из одолженных ему коллегами номеров. Подождет до завтра, потому что уже как-то время поджимает, из офиса все уже, наверное, ушли да и МакЛорен скорее всего опять что-то дома напортачил с плитой… Но, как говорится, вы же сказали – завтра! Отчего же вы постоянно сегодня приходите?! А Джонс так не хотел ставить на себе противоречащее своей натуре клеймо непунктуальности. А раз не хотел, значит, делать того не собирался.
Посему, отлипнув от внутренней стороны двери, Морган, мимоходом поправив на кушетке подушки, неспешно двинулся к своему рабочему столу, дабы глянуть, экзекуция в виде кого ждет его следующим часом. Он всегда точно помнил время, которое оставалось у него до предвещающегося приема, но с именами пациентов были какие-то тотальные проблемы. Однако не сказать, что Джонс сильно переживал по этому поводу: психиатрия в первую очередь требовала аналитического мышления, а не твоей ловкости игры в Memories. Мужчина хмыкнул: некоторые «стаффы» не устаревали даже спустя столетия.
Однако, заглянув в собственные записи, Морган не увидел требующейся ему информации. И не увидел отнюдь не потому, что половина графика была зарисована абстрактного вида цветочками и записанными на память или из телевизионных передач кулинарными рецептами, тьфу на вас! В «Саргас Плейнсборо» работали профессионалы, и точка. А потому, что на месте требующегося листка была... пустота! И аллигаторские бумажные зубки от выдранного листочка! А единственным человеком, который имел доступ к ежедневнику Джонса без постоянного надзора со стороны его хозяина…
… был Джеймс МакЛорен. Так что хозяин того же несчастного ежедневника быстро признал свою глупость, красноречиво прикрыв ладонью глаза, и раскаялся, спасибо; тапочки, пожалуйста, в левый угол, а помидоры – в правый, они всегда пригодятся на засолку и в итальянскую пасту. Если еще мелко нашинковать… Ох, кто бы знал, с каким удовольствием Морган сейчас бы нашинковал своего ненаглядного сожителя! А он-то думал, что на утренней ссоре весь адреналин дня, доставляемый его социальным статусом, завершился хотя бы до вечера. 45 лет, Джонс! Пора бы избавиться от детской наивности! Однако также Морган осознавал, что не все грозилось быть потерянным. Ибо, может, Джеймс и вредничал, но он, как партнер и напрямую заинтересованный в успешности клиники человек, должен был знать, насколько был важен каждый пациент, и в лучшем случае – и единственном, кстати – увез заветный листочек домой.
Домой, - Морган быстро взглянул на свои наручные часы, отметив, что до следующего пациента оставалось всего полчаса, чего, впрочем, вполне могло хватить, чтобы успеть отчихвостить своего ненаглядного “супруга” за срыв рабочего графика и явно в более приподнятом настроении вернуться обратно. Стоит ли говорить, что, подхватив пиджак, Джонс без лишних раздумий метнулся в коридор и, заперев кабинет, проворным шагом двинулся наружу.
… Чтобы, так и не дойдя до выхода, замереть напротив одной из палат в неподдельном удивлении. Ибо импульсивный и всегда выполняющий обещания Джеймс, не долее чем час назад с трагическим видом пообещавший ему продолжить разборки дома, сейчас находился на расстерзании у одной из медсестер, которая заканчивала с крайне озабоченным лицом перебинтовывать МакЛорену руку. И когда он успел переодеться?
Резко развернувшись на каблуках туфель и твердо решив узнать, каким образом это чудо в очередной раз угораздило вляпаться в неприятности (а поверьте, эти истории всегда были более, чем занимательны), Морган влетел в дверной проем и в несколько шагов оказался рядом с Джеймсом.
Ему очень хотелось спросить, как он себя чувствует, что случилось и всю прочую заботливую чепуху.
Но, в самом деле, имел право и он повредничать?!
Поэтому Джонс только меланхолично усмехнулся, подавляя противный заботливый взгляд:
- Неужели ты все-таки умудрился спалить нашу квартиру в попытках приготовить ужин, что единственным оставшимся домом для тебя осталась-таки работа?
Трудоголик несчастный, - ласково добавил про себя Морган, но вслух, разумеется, ничего не сказал.
- И не надо на меня смотреть такими глазами, будто ты здесь ни при чем!

Отредактировано Morgan Jones (2012-04-26 22:16:04)

Подобной наглости она даже в самом кошмарном сне себе представить не могла. Разумеется, что когда она только начинала работать по специальности, ее преследовали кошмары на тему того, что прямо на ее любимом «разделочном» столе труп открывает глаза и начинает истошно вопить в тот самый момент, когда она вскрывает ему грудную клетку. Но после пятидесятого трупа подобные вещи перестали ее мучить, и она вздохнула полной грудью прохладного воздуха морга с примесями формалина, начиная нарабатывать практику.
Венди Паркер, а с относительно недавних пор, миссис Лич, всегда была уверена в том, что в ее документах, равно, как и во всех трупах, что аккуратненько лежали по своим ячейкам, все было в полном порядке. Иначе, она бы просто не смогла работать. В конце концов, за своим супругом она даже исправляла недочеты так, что комар бы просто носа не подточил. Главврачи, без сомнений, знали обо всех махинациях, которые творились в ее королевстве, но лишний раз виду не подавали. Уж лучше подправленные документы и изящно зашитый труп, чем миллионные иски от разгневанных родственников. В общем, вся эта песня об ответственном работнике морга Венди Лич была призвана исключительно для того, чтобы уверить всех вокруг в том, что она не могла начать разделывать живого человека, учитывая еще и тот факт, что она ему предварительно вправила шею.
«Труп» встал, сказал спасибо и поспешил на выход. Первой мыслью Венди было позвать охрану, чтоб его скрутили и уложили бы обратно ей на стол, где она могла бы повторить трюк аналогичный тому, который совершают ученые, пытающиеся выяснить, отчего мурлычет кошка. Вот только ни один этот опыт пока не завершился успехом, ведь, когда кошку вскрывают, она перестает мурлыкать и найти тот орган, который отвечает за трактороподобное мурчание, найти невозможно. А ведь ей могло бы повезти, и Венди Лич стала бы первооткрывательницей хотя бы в чем-то. Ведь в ее специализации довольно сложно стать первопроходцем в чем-либо. Здоровяк стремительно удалялся,  а в миссис Лич не осталось ничего, кроме всепоглощающего гнева и негодования. Она сорвала с глаз очки, стащила латексные перчатки и бросила все это добро на стол, где еще секунду назад лежал тот, кого она совершенно искренне считала мертвым. С каждой секундой она все больше убеждала себя в том, что это был просто какой-то нелепый и дурацкий розыгрыш ее сотрудников, а если это и было так, то как они умудрились составить такой полный анамнез и замаскировать шею под сломанную. Тут же подлог она могла заметить моментально.
Венди поняла, что еще пара минут таких раздумий, и она точно сойдет с ума, а этого бы ей самой очень не хотелось. Машинально закуривая, наплевав на все запреты на курение в морге, Венди принялась рыться на столе, заваленном различными недописанными отчетами, нашла среди них тот, который еще утром должна была отнести Джонсу и МакЛорену, и решительно двинулась прочь из морга.
Вслед ей неслись шипящие предупреждения о том, что в больнице курить нельзя, а она лишь двигалась вперед, изредка стряхивая пепел прямо на пол, но не выпуская сигареты из рук. Плевать она хотела на заведенные порядки, когда в ее подведомственном отделе творится черт знает что.
Минуя приемную, где ее встретила лишь гробовая тишина, потому что секретарша, очевидно, отправилась строить глазки хирургам и пить кофе, Венди толкнула дверь и оказалась в кабинете Джонса. Там было девственно пусто и чисто. Рыкнув, Лич двинулась обратно по коридору, одернув старшую сестру вопросом о том, где вообще главврачи. Та робко указала ей на одну из палат. Замерев в дверном проеме, Венди демонстративно затушила окурок в ближайшем горшке с какой-то пальмой и сунула отчет по последнему трупу, доставшемуся ей от мужа, в руки Джонсу.
- Какого черта вообще творится сегодня? Вы тут играетесь в больничку, а у меня трупы выходят из морга! Тут, кстати, - она ткнула своим тонким пальцем в папку, которую отдала Джонсу, - все подчищено, как всегда. А кто будет у меня в морге порядок наводить?

Отредактировано Wendy R. Leach (2012-05-10 20:42:26)

ГМ ака альт!Морган Джонс

Джеймс заулыбался, и у Моргана отлегло от сердца. Значит, жить будет. Убедившись, что с МакЛореном все в порядке, Джонс напустил на себя суровый вид, убедительности ради нахмурившись и скрестив руки на груди.

– Какой тигр, что ты несешь? Еще скажи, что это он вырвал листок из моего ежедневника! Двадцать пять минут до приема! Отдавай записи, инвалид несчастный! – Морган требовательно протянул руку.

В нее тут же легла папка. Венди, влетевшая в палату, пребывала явно в расстроенных чувствах и не преминула поделиться с главврачами причиной.

– Какие трупы? – Джонс машинально открыл папку и пробежал глазами верхний лист. – Опять интерны прикалываются?
– …кто будет у меня в морге порядок наводить? – не слушая его, продолжала возмущаться миссис Лич.
– Точно не я, – в палате материализовалось четвертое действующее лицо.

– Тигры, крокодилы, не больница, а зверинец, – проворчал Морган, захлопывая папку. – Так, теперь по порядку. Ты, – указующий перст Джонса ткнулся в сожителя, – отдавай листок. Венди, что у тебя случилось? Быстро и по делу, у меня пациент через двадцать минут. Лич, если тебе нечего сказать по поводу того старикана, пока не нагрянули его родственники, лучше беги в ужасе в горы, с тобой я потом разберусь, видишь, некогда.