Значит, вот так.
Эта мысль не давала Хлое покоя целый день. Мысли обычно бывают легкими, как пушинки, эта же тяжелым чугунным шаром каталась на дне сознания. Она разделилась как бы надвое: первая часть Хлои отдавала указания, объясняла, успокаивала и уговаривала, пыталась вбить в голову что-то одинадцати напуганным студентам, которые с трудом понимали, что происходит. Вторая часть мучалась жгучим стыдом, да еще и с мрачным привкусом торжества. Как будто кто-то сидел внутри и говорил: «Вот, посмотри, я был прав».
Да, вот так, сказал этот кто-то. Если делаешь что-то, или даже если не делаешь – готовься, что однажды придется нести за это ответ. Если восемь лет скрываешься от семьи – готовься, что она найдет тебя и спросит – может быть, не укоризненно, но спросит – почему? Например, в образе кузины, которая попала в ту же западню, что и Хлоя. У судьбы-то руки длинные.
Ну а что она могла сделать?! Она должна была доставить этих сообразительных юнцов в штаб-квартиру, причем быстро, у нее обязанности, и они, конечно, превыше всего. Ей было некогда, ей было не до того, не до этого удивленного «Хлоя?». Она ведь еще подумала, что что-то есть в этой девушке знакомое. Хлоя скользнула по ней взглядом, и догадка зашевелилась на краю сознания, еще бы секунда и… Но лишней секунды не было.
Она, конечно, поняла, но это было потом, когда Венди пошла показывать новоприбывшим девушкам комнаты… И Хлоя так и не успела поговорить, спросить, разузнать. А сейчас уже поздно – пусть поспят, они здорово натерпелись сегодня.
Полчаса назад Хлоя закрыла за собой дверь, устало, как старуха, опустилась на кровать и так и не поменяла позы за все это время. С фотографий на тумбочке на нее смотрели они – те, кого она училась вовремя выбрасывать из головы за последние восемь лет. Мама, спокойная и безмятежная, как всегда, она могла снять любую боль Хлои одним прикосновением без всяких сверхспособностей. Улыбчивый, крепкий отец – пышущий здоровьем ирландец, которому ни за что не дашь сорок. И мамина красавица-сестра, и недовольна Руби, и серьезная Кэрол, и маленькая Пат в очках, и совсем малышка Ада, и долговязый Лиам. Самой Хлои нет – она фотографирует. С другой фотографии загадочно улыбается Стэнфорд. Он тут единственный, у кого нет причин держать на нее злобу.
Она еще раз провернула в голове все свои доводы – раньше это приносило успокоение. Первым, как всегда, шел самый убедительный: им опасно со мной общаться. Конечно, опасно! Откуда им знать всю серьезность ситуации, в которую попала Хлоя! Затем последовал самый смехотворный: я не такая, как они, и мне не место среди них.
Господи, ну какая чушь, укоризненно сказали ей глаза матери, спокойно смотрящие с фотографии. А ведь раньше Хлое казалось, что они ее, наоборот, понимают.
Сколько раз она отправляла родителям сухое, лишенное эмоций письмо, в котором не было ничего, что могло бы выдать ее? «Я в порядке. Передайте привет Руби. Люблю, скучаю. Хлоя». И предупредила строго-настрого – ни слова никому, ни друзьям, ни другим родственникам, ни слова, что она жива, под страхом смерти – ни слова! Она писала огромные письма, твердо зная, что в следующий раз не выдержит и отправит, писала и прятала в нижнем ящике стола. И всегда жалела, и всегда знала, что поступает правильно.
В дверь постучали. Хлоя подумала, что это Джули пришла предложить пропустить стаканчик, чтобы снять стресс, и приготовилась отправить ее ко всем чертям. Можно было, конечно, попытаться узнать, мельком прочитав мысли стоящего за дверью человека – но напрягаться не хотелось.
Хлоя открыла дверь, и сердце бухнуло вниз.
- Ты даже не искала меня, верно?
У этой девушки были длинные темные волосы, длинные ноги и рост выше самой Хлои. Еще у нее была грудь. Ничего этого и в помине не было у ее маленькой сестренки, и Хлоя понимала, кто это, но не могла ее разглядеть.
- Пат…
Ее совесть стояла на пороге и смотрела большими, укоризненным зелеными глазами. У всех совесть выглядит по-разному, у кого-то – как бездомный щенок, у кого-то – как нищий, а совесть Хлои явилась к ней в образе повзрослевшей младшей кузины, и сейчас она задаст все те вопросы, которые Хлоя боялась задавать себе все эти восемь лет.
- Проходи, - сказал она, отходя. Атмосфера повисла напряженная.
- Я знала, что с тобой все в порядке. И где ты учишься. Послушай, я знаю, что ты сейчас расстроена, но, поверь, всего через несколько дней ты поймешь, почему… - Хлоя говорила, тщательно подбирая слова – так она всегда делала, когда перед ней был чужой человек и нужно было ему корректно объяснить, почему именно он должен с ней поехать.
И замолчала.
- Да, я тебя не искала.