Все, абсолютно все пошло не так. Но зато все остались живы, что само по себе удивительно и сулит новые неприятности. По поводу последних Лич не переживал, ибо всю свою жизнь расценивал как одну большую неприятность, которую и пытался сделать по возможности приятнее. Кстати, пребывание в одной клетке с пандой этому не то чтобы очень способствовало. А впрочем, это было вполне гуманное решение – при учете воплей, которые доносились со стороны вольеров со львами и тиграми. Джон всегда знал, что родился под счастливой звездой …под названием Саргас.

Пока МакЛорен и Джонс втирали что-то местным стражам порядка, Лич слонялся неподалеку, пытаясь оценить обстановку – и пока, по правде говоря, склонялся к мнению, что правительство облажалось. Собрать такую толпу мутантов и не суметь их изничтожить – это полный провал. Вопрос в том, кто очухается первым и каковы будут масштабы разрушений.

Первым очухался минздрав: машины скорой помощи подоспели к зоопарку на удивление быстро. Не иначе как потому, что в кои-то веки никто не умирал. От обоих шефов Джон, естественно, предпочитал до поры держаться подальше, но упускать их обоих из виду было недальновидно, а потому, поглядев, куда ветер дует, Лич позволил медработникам себя увести. И кстати, название клиники, к которой их прикатили, его откровенно порадовало. Только оставаться пациентом он вовсе не собирался, а потому сделал то, чего не делал никогда: напялил на себя белый халат, который спер с первой же попавшейся ему на глаза вешалки.

Но далеко уйти ему все-таки не дали.
– Лич! – внезапно окликнула его по имени девица у стойки регистрации. – К телефону.
Ну разумеется, он подошел. Женский голос в трубке немного взволнованно, но безукоризненно вежливо залопотал:
– Доктор Лич, вас беспокоят из дома Торонтонов.
«Торонтонов»? Хорошее начало.
– У нас тут с горничной плохо и… – женщина понизила голос, – у хозяев снова был скандал; возможно, с мистером Торонтоном истерика – мы побоялись заходить.
– Правильно сделали, – хмыкнул Джон в трубку.
– Приезжайте, пожалуйста, поскорее. Оплату мы, как обычно, переведем на ваш счет…
– В этот раз лучше наличкой, – перебил женщину Лич. Иногда ему удавалось достаточно быстро соображать – потому, наверное, и оставался жив до сих пор.
– Эм… – на том конце послышалось удивление. – Как скажете, мистер Лич. Вы только, пожалуйста, приезжайте.
В трубке послышались короткие гудки. Феерично. Загадочно. Интересно! Собственно, этого было достаточно, чтобы Джон моментально включился в игру.
– Адрес Торонтонов! – потребовал он у той же девицы, которая призвала его к телефону. Она закатила глаза и полезла в лежавший перед ней объемистый журнал. Лич в это время получил возможность похлопать себя по карманам и чертыхнуться.
– Ключи потеряли? – насмешливо хмыкнул какой-то совершенно незнакомый Джону парень в белом халате, звеня в воздухе связкой с брелоком.
«Лич, ты везучий сукин сын», – подумал Джон, хватая у медсестры бумажку с адресом, а у парня – ключи.

Мотоцикл, отозвавшийся на сигнал с брелка, оказался вполне в его вкусе. А райончик, в котором жили «Торонтоны», навевал ложные ассоциации с американской мечтой.
Особо гадать, куда именно заезжать и идти, Джону не пришлось: его встречали.
– Спасибо, что так быстро приехали, доктор Лич, – без сомнения, это была обладательница того самого голоса, который вызвонил его в эти хоромы по телефону. – Идемте. Сюда, пожалуйста.

– Тук-тук, кто в домике живет? – вполне жизнерадостно возопил Джон, переступая через порог сего дивного дома.

Все это было чертовски занятно.

Бледная горничная сидела на кушетке в комнате для прислуги. Горничная была Джону не особенно интересна, зато наличие в доме комнаты для прислуги кое-что говорило о самом доме. В данном случае, правда, скорее лишний раз подтверждало то, о чем кричала каждая серебряная ложка, каждый позолоченный подсвечник и каждое натертое до блеска стекло без единой пылинки.
– Она в порядке?
А вот и Торонтон собственной персоной! Лич обернулся на голос – поглядеть на его владельца.
Ну да, Торонтон и есть, самый настоящий. Одет, конечно, немного необычно, но чего только с людьми не делают брачные узы! В общем, Джон почувствовал, как рот непроизвольно и совершенно несоответственно ситуации расплывается в ухмылке.
– Жить будет, и еще долго: успеет затаскать вас по судам за доведение до нервного истощения.

«На пару слов ко мне в кабинет». Ишь ты командир нашелся! Лич аж крякнул от такой наглости – хотя, откровенно говоря, она его забавляла. Или, может быть, его забавляла мысль о том, как он через несколько минут настучит Торонтону по мозгам… даже если он не настоящий. А настоящий Торонтон едва ли стал бы сознательно наживать себе такую головную боль. Не говоря уже о том, что настоящий Торонтон совершенно точно не был женат и не проживал в роскошном особняке с толпой прислуги. Однако самое интересное, что они были знакомы и здесь – ну до чего же тесная Вселенная!
А правительство-то, похоже, не так уж и лажанулось…

Ничего интересного в медицинском плане Джон не наблюдал. Диагноз несчастной барышне он мог поставить и заочно по телефону, и точно так же назначить тот же самый курс лечения, что и теперь при личном присутствии.
– Должен вас огорчить: впечатлительность не лечится ничем, кроме отсечения головы, поэтому просто попейте успокоительное, постарайтесь держаться подальше от владельцев этого дома, возьмите отпуск, а еще лучше увольтесь. Гарантирую, вам сразу станет лучше.
После этой тирады Лич резво развернулся и в буквальном смысле слова перешел к более интересной части визита, то есть в кабинет Майлса Торонтона версии ноль-точка-икс.

– Ну, на что жалуемся? – проникновенно спросил Джон со все той же неуместно широкой ухмылкой на лице, как только их оставили одних.

Может быть, ему и следовало бы обеспокоиться странностью происходящего, но увы и ах – приподнятое настроение Лича бесстыдно заявило своему владельцу, что это время подходит для развлечений значительно лучше, чем для тревог, – и, движимый инстинктами и привычкой, Джон без приглашения подошел ближе к Торонтону и уселся на край его стола, небрежно сдвинув в сторону какую-то книгу в непрозрачной обложке.

Удивительно, но этот Торонтон против традиционно личевского поведения не возражал. Или ничего удивительного? Себе Джон доверял. Лич – он и в Африке Лич. А это значит, что любой Лич приручил бы всякого Торонтона на раз, и плевать что этот экземпляр – такой богатенький мажорный мальчик. Даже еще больше вероятности. Однако этой теории суждено было со звоном рассыпаться на осколки, когда Майлс произнес всего одну простую и незамысловатую фразу – личного врача он-де не вызывал. Коллапс!
Дальше – больше. Имя драгоценной второй половинки Торонтона заставило Джона радостно хрюкнуть, потому что мысленно он, разумеется, тут же злорадно представил на ее месте единственную Джой, которую знал сам. Впрочем, не настолько уж это и редкое имя, чтобы всерьез предполагать такую подлость судьбы.

Кстати, тут еще был шкаф. А в шкафу – фотографии. Много-много белозубо улыбающегося Майлса. Много-много пафосно-сурового Майлса. Майлс в анфас, Майлс в профиль, Майлс лежачий, Майлс стоячий, Майлс в костюме за столом, Майлс в плавках на пляже, Майлс со статуэткой в руках… незнакомой какой-то статуэткой, но… Лич почувствовал, как на него накатывает волна невыразимого блаженства. Признаться, он чуть было не решил, что попал в пристанище фотомодели. Но, кажется, все было еще веселее. Вот только кем бы ни работал этот Торонтон, Джону все это было глубоко фиолетово.
– Люди этой профессии, – размеренно начал Лич, – если им становится плохо, обычно не жалуются, а берут шприц и вкалывают себе какую-нибудь гадость, в девяти случаях из десяти стыренную прямо на рабочем месте. И ведь твердо уверены, что это поможет!

Уперевшись носком кроссовка в нижнюю часть стола, Джон для удобства дальнейшего маневра подвинулся, проскользив пятой точкой по гладкой отполированной столешнице, и выполнил боевой разворот, перекидывая ноги через стол и смещаясь ближе к рухнувшему в кресло Торонтону, так что теперь они сидели лицом к лицу. Ну, только один выше, а другой ниже.
– Обследование – это правильно! – провозгласил Лич со своей высоты. – Но на дому его провести не получится. Надо сделать МРТ головы, проверить кровь на токсины и… мистер Торонтон, когда вас в последний раз били по голове? – Нет, это не был конструктивный вопрос – просто роль обыкновенного врача показалась Джону скучной.

А потом была она. Фотография, которую Лич сначала не заметил, потому что она единственная стояла не в шкафу, а в тяжелой рамке на столе, повернутая лицом к Майлсу. И мистер Торонтон на этой – свадебной – фотографии красовался рука об руку с миссис Торонтон. И было это настолько феерично, что Джон поступил просто и незатейливо: радостно заржал.
Обморок, говорите, да? Нет, этой хохмы старина Майлс бы элементарно не пережил.

Действовало. Но медленно и недостаточно. Надо добавить.
– И по голове меня никто не бил, – невозмутимо ответил Торонтон.
– Значит, скоро ударит, – не менее невозмутимо порадовал его Лич и бесцеремонно цапнул со стола ту самую свадебную фотографию. – Все-таки, вы чертовски милая пара.
Джон с небрежной ловкостью профессионального иллюзиониста – или шулера – перебросил рамку с фото из одной руки в другую.
– Хотя я до сих пор отказываюсь понимать, каким чудом вы, мистер Торонтон, уговорили супругу перекраситься в блондинку. – Он доверительно понизил голос, наклоняясь к Майлсу. – Строго между нами – рыжей ей было лучше.
Выполнив наполовину свою миссию, прекраснейший снимок переместился обратно на столешницу, только на этот раз ближе к восседавшему на ней эскулапу, чем до сих пор.

Вид у Торонтона был айсбергоподобный – верный признак того, что изнутри он скоро начнет закипать, а может быть, даже плавиться.
– О, не извольте беспокоиться, я уже ухожу, – живо засуетился Лич. Так засуетился, что, лихо спрыгивая со стола, случайно или не очень случайно взмахнул рукой – и семейная фотография описала красивую дугу и шмякнулась на пол.
– Ах, простите, какой я неловкий! – зашелся в ужимках Джон и, прежде чем Торонтон успел что-либо предпринять, подскочил к нему уже вплотную и схватил одной рукой за запястье: – Надо измерить пульс! – а другую размашисто плюхнул Майлсу на лоб, как будто проверяя температуру, но не удосужившись вдаваться в объяснения конкретно по этому поводу и заканчивая первый комментарий: – Чтобы знать, насколько быстро надо действовать, и ни в коем случае не упустить момент!
В принципе, не так уж важно, что именно он продолжал одухотворенно лопотать: Торонтон, все равно, который, едва ли желал его слушать.

Так уж вышло, что, вообще-то, был один способ проверить. И, представьте себе, Лич точно знал, что надо делать.

Это было нечто сродни удару молнии, только молния распространялась не сверху, а спереди, и почему-то шла волной. Взрывной. Строго говоря, спонтанные и неконтролируемые проявления способности редко кого радуют. Но вот Лича сейчас радовали, и даже очень, причем в двойном объеме. От Торонтона его едва ли не на физическом уровне отшвырнуло. Инстинкт самосохранения – гениальная штука. И просто конгениальная, когда он объединяется с какой-нибудь способностью. Джон даже не успел захотеть – все случилось само и фактически без его осознанного участия. Но случилось – совершенно точно и вне всяческих сомнений. Его собственная способность сработала, и не просто так, а в ответ на вырвавшийся сквозь плотину терпения всплеск способности Торонтона – и это сразу все расставило по местам. Ну ладно, не всё, но всех.

Непроизвольно отшатнувшись назад, Лич схватился рукой за облюбованный им стол в кабинете кинозвезды, на пару секунд завис в этом не вполне естественном положении – подышать, а потом протянул руку, поднять сброшенную на пол фотографию. После чего уже достаточно невозмутимо выпрямился – и тюкнул Майлса рамкой по голове с торжествующим:
– А я предупреждал!

Но вообще, надо сказать, Торонтон неплохо держался. Для Торонтона, только что обнаружившего себя счастливым семьянином, женатым на Титании. И эта радостная мысль буквально возвращала Лича к жизни.

– Ну-у-у, – в деланной задумчивости протянул Джон, – этот был более зрелищным. А также более быстрым и более надежным. Знаешь ли, тащить тебя в больницу и действительно делать анализы, прикидываясь здешним врачом – это, конечно, весело, но можно найти себе и парочку занятий поинтересней. Да и тебе небольшая разрядка только на пользу.
Блокировка способности и последовавшее за ней прояснение в мозгах явно подействовали на Майлса благотворно. Удовлетворившись этим фактом, Джон снова взгромоздился на стол.
Не говорить, что сразу догадался? Хорошо, не скажу.
– Конечно, – Лич потер щетинистый подбородок. – А проверить решил исключительно ради собственного развлечения.
С соотношением правды и ехидства в этом ответе Джон предоставил Торонтону разбираться самому. Тем более что следующая фраза Майлса заставила его поморщиться.
– Торонтон, я тебя умоляю. Она блондинка! И к тому же вышла замуж за тебя, так что это очень сомнительный аргумент. Кстати, поздравляю со свадьбой! Раз уж этот праздник я пропустил, не забудь пригласить меня хотя бы на бракоразводный процесс. Я так понимаю, ты уже успел устроить скандал своей пассии? Тело в шкаф спрятал, или под забором закопал?
Она-то блок поставить точно не могла. Хотя едва ли что-то в этом мире могло быть «точно».

А вот следующий вопрос Майлса был уже вполне по существу. Джону бы тоже хотелось знать, чем сейчас заняты распсиховавшиеся коллеги. А он почему-то был уверен, что поводов для того, чтобы психануть, у каждого найдется достаточно.
– На обзорной экскурсии по городу, я полагаю, – он пожал плечами. – Те из них, кто не застрял в госпитале с романтическим названием «Саргас Плейнсборо», откуда твоя горничная по роковой ошибке вызвонила меня. Во всяком случае, Джонса и МакЛорена я в последний раз видел именно там – хотя я уже не уверен, кто из них был настоящим.
Вообще-то, это может стать проблемой.
– Вопрос в том, что ты будешь делать, когда здешний Торонтон вернется домой. – Джон насмешливо поглядел на Майлса. Впрочем, на самом деле вопросов было значительно больше.

– Нужно, – покладисто согласился Лич. – Лечиться пора! Если мы поедем сейчас, больше шансов застать наших беспокойных коллег в той психушке, но если настоящий Майлси – взгляд на шкаф с фотографиями и гипертрофированно умиленный вздох – заявится домой, пока нас тут не будет, сюда нам лучше уже не возвращаться. Ну, или придется убить пару человек, начиная с твоей жены.
Последовавшую за этим цепочку рассуждений Торонтона Джон выслушал не без интереса и в целом, пожалуй, был даже согласен со сделанными выводами – только смотрел на ситуацию не так пессимистично – и, в общем, совсем не фигурально махнул на это рукой.
– Самые умные, как обычно, сидят в правительстве, а у них бывает туговато с оперативностью, но предположим, что на этот раз они проявят чудеса сообразительности. Ты сам сказал – «на них начнут охоту». И как же эти очень умные люди отличат нас от наших двойников?
А это, между прочим, удобно. Главное подсуетиться первыми и все грамотно обставить. Майлс, по-видимому, считал примерно так же. Во всяком случае, свои наполеоновские планы он строил именно в этом направлении.
– Хочешь сделать из своего чужого дома новую базу Око? Восхищаюсь твоей самоотверженностью! Правда, внезапное решение уволить всю прислугу обязательно вызовет подозрения у твоей дражайшей половинки. Кстати, ее уволить даже у тебя вряд ли получится. Но можно попытаться упечь ее в психушку…
И тут где-то за стеной, несмотря на неплохую, вроде бы, звукоизоляцию, прогремел детский плач, заставивший Джона прервать поток мыслеизвержения – и молча криво ухмыльнуться, глядя на Торонтона.